Stephen Fry

[.:Sibilla:.]

Ищу книгу Стивена Фрая "Лжец" на английском, в электронном варианте. Перерыла, наверно, весь инет, но не нашла. Подскажите, пожалуйста, где можно скачать.

---

Делюсь мнением

[ШтУчКа]

Последнее из прочитанного:

1. "Цветы для Элджернона" Дэниел Киз - первые несколько страниц хотелось бросить читать, так как это полная "копия" дневника умственно отсталого человека, который только учится писать и делает это так, как слышет... со всеми свойственными ошибками и даже без знаков препинания. Но вообще всем советую прочесть, очень интересно наблюдать, как меняется человек, становясь казалось бы "нормальным"...

2. "Чтец" Бернхард Шлинк - такая довольно жизненная ситуация, когда у мальчика завязывается роман с женщиной средних лет. Легко и интересно читается. Жаль, только конец явно не сказочный, хотя чего еще можно ожидать от подобной связи?)

3. "P.S. Я люблю тебя" Сесилия Ахерн - понятия не имею, как я эту книгу купила, да еще и прочла ДО КОНЦА!!! Занудный женский роман, где можно предсказать наперед, что же будет дальше. Улыбнула ирландская реальность: у женщины умер муж, единственный работающий член семьи, и она может позволить себе на полгода "запереться" в доме и грустить, а потом еще и в отпуск поехать. Вы себе представляете такое у нас?

4. "Золотой храм" Юкио Мисима - единственный минус произведения в том, что с самого начала было ясно, чем все закончится. Хотя, во-перых, интересно прочесть о жизни молодого монаха, а, во-вторых, "подсмотреть", какие люди проповедуют нам о самом святом и непорочном...

5. "Цементный сад" Иэн Макьюэн - никогда не читала ничего подобного и, надеюсь, больше не прочту. Просто какой-то КОШМАР!!! Родители умерли, чтобы никто не узнал, дети их сами "закопали" в подвале и начали жить своей жизнью... в плоть до того, что спали друг с другом... Без комментариев в общем.

---

Москва 30-х годов в трилогии Анатолия Рыбакова «Дети Арбата». Часть 2

[webcon]

В продолжение темы

Набережная (55)

Несколько раз Игорь Владимирович провожал ее с работы, им было по пути… Пошли почему-то по улице Герцена, в кинотеатре показывали фильм «Ради ребенка», зашли, фильм оказался хорошим.
А на следующий день через Красную площадь спустились к Москве-реке, сидели на парапете, рассматривали прохожих, придумывали им судьбы.
Как-то, проходя мимо метро на Арбатской площади, он купил ей три розы, перебирая их, она случайно одну уронила, они нагнулись одновременно, стукнулись лбами, рассмеялись.
Эти прогулки становились опасны – начиналось ухаживание, которого Варя не хотела. Она сделала так, чтобы к ним присоединилась Зоя – они живут в одном доме, естественно, идут вместе. Игорь Владимирович не выразил своего недовольства, так же шутил, смеялся, но был разочарован и, когда на следующий день увидел Зою рядом с Варей, сказал:
– Мне с вами по пути до Воздвиженки.
И там, на углу, распрощался с ними.

Кремлёвская набережная — первая каменная набережная в Москве. В начале XVI века на набережную выходила крепостная стена Белого города. В 1817—1823 годах, после того как река Неглинная была заключена в трубу, набережная была продолжена до улицы Ленивки.
Свой нынешний вид, с гранитной отделкой наклонной подпорной стенки, набережная обрела в 1936 году. Большей частью Кремлёвская набережная проходит вдоль стены Кремля, мимо Водовзводной, Благовещенской, Тайницкой, 1-й и 2-й Безымянных, Петровской и Беклемишевской (Москворецкой) башен. Между проезжей частью набережной и кремлёвской стеной посажены липы.

Прачечная (56)

Визит к врачу действительно ничего не дал. Он назначил сердечные капли, в крайних случаях принимать нитроглицерин. Даже бюллетень не выписал, и Софья Александровна продолжала ходить в прачечную на Зубовском бульваре, где по-прежнему работала приемщицей белья.

Парикмахерская (57)

Впрочем, нет, рассказал… Парикмахеру Сергею Алексеевичу, своему парикмахеру Сергею Алексеевичу, который работает здесь, на Арбате, в парикмахерской на углу Калошина, и которого Вадим знает с детства. Постоянный парикмахер его отца, еще до революции обслуживал его, обслуживает и сейчас; когда отец болел, Сергей Алексеевич приходил к ним домой, стриг и брил его дома, и покойная мама водила Вадима к нему стричься, солидный, представительный, с красивой бородкой, приветливый и доброжелательный… Он клал на подлокотники кресла дощечку, говорил: «Ну-с, молодой человек», – поднимал Вадима, сажал на дощечку, стриг, шутил с ним, с маленьким…

Восьмого июня ОН посетил в Горках больного Горького.(58) С ним были Молотов и Ворошилов. А через десять дней, восемнадцатого июня, Горький умер. Был объявлен всенародный траур, и двадцатого июня Горького похоронили на Красной площади.(59)

Кинотеатр «Унион» у Никитских ворот (60)

Варя обратилась за помощью даже к Зое. Зоина мама работала билетершей в кинотеатре «Карнавал». Может быть, нужна еще билетерша?
Зоя горячо принялась за хлопоты. Надеялась, что ее участие поможет восстановить дружбу с Варей, каждый день сообщала Варе обнадеживающие новости: в «Карнавале», правда, ничего пока не выходит, но намечается место в «Арсе», в их доме, это будет совсем прекрасно. Потом оказалось, что в «Арсе» пока ничего не получается, но есть место в кинотеатре «Художественный» на Арбатской площади. Зоина мама знает всех директоров кинотеатров, у нее большие знакомства в этом мире. Потом возник кинотеатр «Прага», тоже у Арбатской площади… Потом кинотеатр «Унион» у Никитских ворот…

Бюро инвентаризации (61)

Как-то во дворе Софью Александровну встретил управдом Виктор Иванович, остановился, спросил:
– Чего ребятишек не водите?
– Лето, кто на даче, кто в деревне.
Виктор Иванович помолчал, потом сказал:
– Сходите в Левшинский переулок, дом пять, в бюро инвентаризации, спросите Афанасия Петровича, скажите, что от меня, паспорт с собой возьмите. Там временно люди требуются, до осени поработаете.
Софья Александровна пошла в бюро инвентаризации, и ее взяли. Она помогала другой женщине приводить в порядок документы, чертежи, планы домостроений, сметы. Все это давно не разгребалось, работы было много, довольно интересной: почти все дома Софья Александровна знала – Арбат и прилегающие переулки. Документы складывались в большие скоросшиватели, подшивались, ставились на полку в порядке нумерации домов. На столе лежал перечень документов, которым полагалось быть в инвентарной книге, и если их не хватало, то их надо было искать; иногда они обнаруживались в папке другого дома. И надо было проверить оформление: проставлены ли даты, подписи и тому подобное.

Камерный театр (62)

– Работает на железной дороге, – сказал Ершилов, представляя Вадиму племянника, – однако заядлый театрал. Прочитал твое интервью с Коонен, никуда, говорит, теперь не хочу, ни в Большой, ни к Мейерхольду, а хочу, говорит, только в Камерный. Правильно я обрисовал ситуацию?
<…>Камерный театр собирался показать не только сцены из «Оптимистической трагедии» и «Жирофле-Жирофля», но и возобновленную «Саломею» – этот спектакль знаменовал как бы второе рождение театра после Октябрьской революции.
<…>
B 1923 году Камерный театр дал 133 спектакля, играя в Париже, а также в Берлине и других крупнейших городах Германии. Отзывы были потрясающие, Вадим тут же перекатал их в тетрадку:
«Русские победили…»
«Надо трубить в трубы. Московский Камерный театр – единственный театр Европы…»
«Если Московский Камерный театр – дитя большевизма, то большевизм не только не уничтожает, но, наоборот, освобождает творческие силы».

Дорогомиловская ул (63)

Сталин почувствовал себя спокойнее, когда машина выехала на Можайское шоссе и помчалась по нему, потом по Дорогомиловской улице – здесь нет этих елей, этих осин и берез, за каждой из которых прячется невидимый стрелок. Здесь улица, охрана отлажена, движение транспорта задержано, здесь действует страх…

Тушинский аэродром (64)

Зря так грубооборвала Диму. Дима славный парень, старше ее на пару лет, инженер, работает в авиации. В позапрошлом году пригласил Нину в Тушино на праздник воздушного флота. Она с удовольствием пошла и не пожалела. Захватывающее зрелище! День – солнечный, в голубом небе самолеты, белоснежные парашюты, радость и ликование вокруг. Летчики – геройские ребята! Нина гордилась ими, гордилась своей страной.

Дом правительства (65)

Нина пошла на Грановского в половине седьмого: люди возвращаются с работы, она пройдет незамеченной. К счастью, вахтера на месте не оказалось.
Лена открыла дверь, они расцеловались. Была Лена на удивление спокойна и деловита. И Ашхен Степановна тоже держалась спокойно и деловито, хотя в квартире все перевернуто, сургучные печати на двух комнатах, в коридоре разбросаны вещи. Тяжело на такое смотреть.
– Не пугайся, – сказала Лена. – Завтра мы должны переехать в Дом правительства на Серафимовича. Там нам выделили комнату, – она усмехнулась, – перевалочный пункт с набережной Москвы-реки на берега Енисея. Видишь, собираемся. <…>
– Все предусмотрено, – опять усмехнулась Лена. – В комнату мы перевезем только самое необходимое, остальное сдадим на Серафимовича коменданту. Там есть специальное помещение для таких вот случаев. Как ты понимаешь, помещение большое, таких случаев теперь очень много. Рано утром папу увели, а в три часа явились и предупредили о переезде, дали возможность собраться, вполне гуманно. Я уже туда съездила, посмотрела, вполне приличная комната, 14 метров, на первом этаже. В других комнатах тоже по семье, попались даже знакомые из нашего дома. И ключ получила.

«Дом на набережной» (официальное наименование — «Дом правительства»; другие названия — Первый Дом Советов, или Дом ЦИК и СНК СССР)— комплекс сооружений на Берсе́невской набережной Москва-реки на Болотном острове, по адресу улица Серафимовича, дом 2. Организации, расположенные на стороне набережной, иногда используют адрес: Берсеневская набережная, дом 20.
Жилой комплекс ЦИК-СНК СССР занимает площадь в три гектара. Стоит на острове, и связан с «материком» Большим Каменным и Малым Каменным мостами. 25 подъездов выходят на две улицы — Серафимовича (бывшая Всехсвятская) и Берсеневская набережная.
Ссылка по теме

Белорусский вокзал (66)

Она ушла от них! Ушла, ушла, ушла! Теперь она француженка, войдет в семью Шарля, и ее не дадут в обиду. Но когда на Белорусском вокзале она села в поезд и подумала о том, что завтра на станции Негорелое пограничники придерутся к тому, что не так оформлены паспорта, таможенники начнут выворачивать карманы, что-то им не понравится, ее ссадят с поезда и вернут обратно в Москву, на нее напал страх. О Господи, спаси и пронеси, помоги выдержать это испытание! Но даже Шарль не должен видеть, что она нервничает, а уж тем более пограничники: ее волнение их насторожит. Она собрала всю свою волю, расправила плечи, подбила рукой волосы, одернула платье, чтобы увеличить декольте, придала лицу то надменное выражение, с которым проходила по ресторану «Метрополь» со шведом Эриком, был такой в ее биографии, показывая всякой ресторанной шушере, чтобы к ней не привязывались, не приглашали танцевать. И хамы на границе тоже пусть видят, что перед ними не робкая, всегда испуганная советская гражданка, которая дрожит перед каждым милиционером, а иностранка, особа неприкосновенная.

В 1936 году, согласно концепциии Генплана 1935 года, под руководством А. В. Щусева был разработан проект реконструкции площади. Были разобраны кордегардии и Триумфальные ворота, последние планировалось вновь установить после завершения реконструкции площади, но сделано этого не было, только в 1968 году арка была воссоздана у Поклонной горы. Площадь переименована в площадь Белорусского Вокзала.

Школа №9 (67)

Разговор завязался. Ребята работали в проектном институте, Саша так и не расшифровал его сложной аббревиатуры. Составляли задание на проектирование железнодорожной ветки Тайшет – Усть-Кут. Летом были в экспедиции, проводили изыскания, потом вернулись в Тайшет на основную базу, закончили здесь камеральную обработку и везут материал в Москву. Олежка даже оказался арбатским, живет в Большом Афанасьевском, учился в 9-й школе в Староконюшенном переулке.
– Я знаю эту школу, – сказал Саша, – бывшая Медведниковская. Мы туда ходили в гимнастический зал. Я ведь тоже с Арбата, из дома пятьдесят один, где кино «Арбатский Арс», знаешь?

Комиссия партконтроля (68)

Тягомотина в школе продолжалась неделю. Потом всех членов партии вызвали на заседание районной комиссии партийного контроля. Коммунистов в школе было пять: Алевтина Федоровна, Нина Иванова, преподаватель обществоведения Василий Петрович Юферов, завхоз Яков Иванович, лаборант Костя Шалаев, числившийся еще в кандидатах.
Комиссия партконтроля помещалась в здании райкома партии на углу Садовой и Глазовского переулка. В небольшой комнате расположились за столом члены комиссии партконтроля, рядом с ними те, кто входил в проверочную комиссию. В углу у окна сидел, закинув ногу за ногу, смазливый молодой человек в коричневом костюме, желтой рубашке и желтом галстуке.

Арест Алевтины Федоровны (69)

Яков Иванович и Костя-лаборант свернули в Глазовский – решили вернуться в школу.
Нина, дождавшись, пока все скрылись из глаз, помчалась к Зубовской площади. На Кропоткинской улице жила Алевтина Федоровна. Нине во что бы то ни стало надо было ее увидеть, что-то сказать ей, утешить. Все ужасно. Надо посоветоваться, как вести себя, как быть, что делать.
Она добежала до Кропоткинской улицы, повернула налево и остановилась, инстинктивно прижавшись к стене. У тротуара стояла легковая машина, рядом с ней тот смазливый молодой человек, Алевтина Федоровна и еще один в кожаном пальто с меховым воротником. Смазливый что-то говорил Алевтине Федоровне, размахивая перед ее носом служебным удостоверением, потом он и второй в кожаном пальто как-то очень ловко, аккуратно, как-то незаметно для прохожих втолкнули Алевтину Федоровну в машину, сели сами по бокам, машина вопреки правилам развернулась в обратную сторону и помчалась по Кропоткинской к центру.

Метро Смоленская (70)

– У меня двести рублей, итого – триста, – сказала Варя. – Достаточно. Теперь слушай меня внимательно. Сейчас ты соберешь вещи, самые необходимые, сложишь в чемодан, я выйду с чемоданом и буду ждать тебя возле «Смоленского» метро. Мы поедем с тобой на Ярославский вокзал, и ты уедешь к Максиму. Как только ты сядешь в вагон и поезд отойдет, я дам ему телеграмму, чтобы он тебя встречал. Понятно? Собирайся!

Нина уезжает(71)

Все прошло спокойно. Нина вышла через черный ход, прошла Сивцевым Вражком и Веснина, Варя ждала ее в метро возле касс, прижимая ногой к стене чемодан, чтобы не сбили. Люди спешили, толкались, толпились у телефонов-автоматов, кричали в трубку, из очереди их торопили.

Комсомольская площадь(72)

В толпе приехавших и встречающих Саша протолкался по перрону и вышел на Комсомольскую площадь.
Москва, черт возьми, Москва! Он в Москве. Трамвай подошел к остановке, и дрогнуло сердце: 4-й номер, родной, можно сказать, трамвай, на «четверке» он всегда добирался на площадь трех вокзалов. Какая-то бабка, с внуком, что ли, сошла, где не полагается – с задней площадки, счастливые люди, ничем не обременены, ничего не боятся, ни о чем не волнуются, живут нормальной человеческой жизнью, ездят на трамваях, на машинах. Да… Машин вроде стало побольше, а в остальном ничего здесь не изменилось: те же ларьки, те же киоски, те же часы со знаками зодиака на башне Казанского вокзала. Сколько раз он бывал на этой площади, сколько раз ездил по этим дорогам в пионерские лагеря, на дачу, они обычно снимали дачу по Ярославской дороге – на Клязьме, в Тарасовке, в Тайнинке. По всем трем дорогам он знал ближайшие станции и платформы.
Но как только он вышел на площадь, им снова овладел страх: зря он лезет на рожон, не имел права приезжать в Москву. <…>
Задумавшись, Саша случайно толкнул какого-то военного, тот громко обругал его, тут же остановилось несколько человек, сейчас позовут милиционера. Самый ничтожный повод, любая случайность могут подвести его. Извинившись, он ускорил шаг, почти бегом пересек площадь, вошел в здание Ленинградского вокзала.

Ленинградский вокзал (73)

Саша вернулся на вокзал, присел на свой чемодан недалеко от входа. Трамвай прямой – № 4, и все равно, пока мама дойдет до остановки, пока дождется трамвая, пока доедет, пройдет час, не меньше. Ему остается только ждать.
Иногда он вставал, выходил из вокзала, вглядывался в толпу людей, пересекавших площадь. Трамваи, шедшие из центра, останавливались на другой стороне. Там же и выход из метро. И на этой стороне тоже выход. Конечно, любопытно посмотреть метро, но уходить нельзя, можно разминуться с матерью.<...>
Он вышел из вокзала, прислонился к стене. Вот и встретила его Москва… Марк расстрелян, Будягина, конечно, тоже расстреляют, но он не мог сейчас о них думать… Варя, Варя! Единственная радость, что светила ему. Девочка, тоненькая, стройная, танцевала с ним румбу в «Арбатском подвальчике», приглашала пойти на каток, нежная и чистая, спала, оказывается, с каким-то подонком бильярдистом. А намиловавшись с ним, садилась за стол и писала: «Как бы я хотела знать, что ты сейчас делаешь…» «Нежная», «чистая» – все это он придумал, нафантазировал, томясь в ссылке, создал в своем воображении идеальный образ и молился на него, идиот. И домолился – влюбился в эту девочку. Впрочем, какую девочку? Чужую жену, как выяснилось, да еще и неразборчивую в своих привязанностях.

Родильный дом имени Грауэрмана(74)

Жены у Шарока не было. У него была Каля. Познакомился с ней в трамвае. Подошла к остановке «аннушка», он помог красивой женщине подняться на ступеньку, подхватил сзади за бедра, втолкнул в переполненный вагон, а руку с бедра как бы забыл снять в толчее: с первого взгляда она ему понравилась.
Каля работала акушеркой в родильном доме имени Грауэрмана. Раза четыре-пять в месяц она являлась к Шароку после дежурства, будила его тремя короткими звонками, так у них было условлено, и прямо на пороге он начинал ее целовать, не мог оторваться. После ночной нервотрепки, криков, разбитых, окровавленных лиц, ненависти, с которой на него смотрели, что окончательно доводило Шарока до белого каления, одно прикосновение к Кале успокаивало, восстанавливало равновесие.

Родильный дом имени Г. Л. Грауэрмана, знакомый каждому москвичу особняк рядом с рестораном "Прага" на Новом Арбате, прежде имел другой адрес: Большая Молчановка, д. 5. Эта улица оказалась достаточно длинна, чтобы перекинуть мост от одного "берега" Нового Арбата к другому.
Булат Окуджава, Марк Захаров, Андрей Миронов, Александр Збруев... В роддоме имени доктора Грауэрмана родилось столько знаменитостей, что впору было покрыть его мемориальными досками от цоколя до крыши. Однако построив проспект, роддом стали выселять. Главврач побежал к грауэрмановым птенцам за помощью. И Александр Ширвиндт, в частности, с товарищами по рождению обивал пороги инстанций, надеясь спасти гнездо. Гнездо все равно разорили — зато не сломали.

Таганская тюрьма (75)

– Я там на Костю не нарвусь?
– На Костю?! Ты разве не знаешь?
– А что?
– Он сидит в Таганке.
Так. Этого следовало ожидать.

О Таганской тюрьме и о том, что от нее осталось.

Метрополь (76)

Это был уже не тот «Метрополь», что раньше. Так же сверкала хрустальная люстра и стояли горкой на столиках накрахмаленные салфетки, так же притушили свет, когда начал играть оркестр, и разноцветные прожектора осветили фонтан и танцующие вокруг него пары. Тот же величавый метрдотель встречал гостей, и усаживали их за столики те же предупредительные официанты. Но публика не та. Солидные дяди из начальства, некоторые в гимнастерках, иные в пиджачных парах. В углу несколько сдвоенных, даже строенных столов – какие-то кавказцы давали банкет. Иностранцев мало, и те – в окружении официальных лиц, видно, пришли перекусить после деловых переговоров. Ни шикарных дам в роскошных туалетах, ни таких красоток, как Вика, Ноэми, Шереметьева. Зато тянули винцо проститутки, одетые под обыкновенных советских служащих, были и девочки, действительно служащие, их обхаживали командированные в вышитых рубашках, сапогах. В сапогах теперь сюда пускали, так и танцевали в сапогах.
На их столике уже стояли вино и водка. Мирон заказал рыбное ассорти, недорогие горячие блюда, мороженое. В общем, по тому же классу, что и раньше: молодые люди пришли потанцевать, мало закажут, но хорошо заплатят официанту. Это было из прошлого. И чувствовалось, что Левочка и Рина по-прежнему здесь завсегдатаи. А уж тем более Мирон – кудрявый добродушный бизнесмен, как и раньше, все время куда-то отлучался, возвращался, чего-то темнил. И это тоже из прошлого.

Мавзолей (77)

1 Мая 1937 года Сталин стоял на трибуне Мавзолея, принимал военный парад.
Солнце уже поднялось над храмом Василия Блаженного, освещая здание ГУМа с ЕГО громадным портретом на фасаде. Было тепло, все сияло, блестело, сверкало, гремели оркестры. Первыми, построенные в длинные ровные шеренги, прошагали по Красной площади слушатели военных академий, промаршировала пехота со штыками наперевес, процокала копытами конница по брусчатке мостовой, вслед за ней, со стороны Исторического музея, вползли на площадь танки. ЕГО армия, мощная и непобедимая, ИМ оснащенная, ИМ вооруженная. ОН индустриализировал, ОН реконструировал страну, построил крупнейшие в мире заводы и фабрики, превратил лапотную Россию в мировую державу.
Первый деревянный Мавзолей (проект А. В. Щусева) был возведён ко дню похорон Владимира Ильича Ленина (27 января 1924), имел форму куба, увенчанного трёхступенчатой пирамидой; во втором временном деревянном Мавзолее, установленном весной 1924 (проект А. В. Щусева), к ступенчатому объёму были пристроены с двух сторон трибуны. Первоначальный проект саркофага был признан технически трудным и архитектор К. С. Мельников в течение месяца разработал и представил восемь новых вариантов. Один из них был утверждён, а затем и реализован в кратчайшие сроки под наблюдением самого автора. Этот саркофаг стоял в мавзолее вплоть до окончания Великой Отечественной войны.
Лаконичные формы второго Мавзолея были использованы при проектировании третьего, ныне существующего варианта из железобетона, с кирпичными стенами и облицовкой гранитом, с отделкой мрамором, лабрадором и порфиром (1929—1930, по проекту А. В. Щусева с коллективом авторов). Внутри здания находятся вестибюль и траурный зал, оформленный И. И. Нивинским, площадью 1000 м². В 1930 по сторонам Мавзолея были возведены новые гостевые трибуны (архитектор И. А. Француз), оформлены могилы у Кремлёвской стены.

Ваганьковское кладбище (78)

Тишину нарушал только монотонный мужской голос. Неподалеку была могила Есенина, и кто-то читал возле нее стихи. Когда бы ни приезжала Варя на Ваганьково – зимой, летом, весной, осенью, всегда стояли там люди, всегда читали есенинские стихи. Хоть и запрещали его книги, хоть и называли кулацким поэтом, обвиняли в упаднических настроениях, а вытравить любовь к нему не сумели, не смогли.
Эта мысль подбодрила ее. Нет, она не хочет умирать, она хочет жить. Надо ехать к Саше. В конце концов Софья Александровна может узнать его адрес. Да, поехать к Саше, преодолеть стыд, преодолеть ложную гордость, объясниться, прямо сказать, что любит его.
Опять донеслись строчки Есенина, и опять Варя не разобрала слов. Она встала, пошла к могиле Есенина и еще не доходя услышала:
И вновь вернусь я в отчий дом,
Чужою радостью утешусь,
В зеленый вечер под окном
На рукаве своем повешусь.
Стихи читал сгорбленный пожилой человек. Рядом стояли две старушки и парень в толстом свитере.
Седые вербы у плетня
Нежнее голову наклонят.
И неомытого меня
Под лай собачий похоронят.
Варя повернулась и пошла к воротам.
Вслед доносилось:
А месяц будет плыть и плыть,
Роняя весла по озерам,
И Русь все так же будет жить,
Плясать и плакать у забора.

Большой Ржевский пер. (79)

Вблизи Арбата, в Большом Ржевском переулке, жили высшие военачальники – Гамарник, Уборевич, Муклевич, еще кто-то. Муклевича Ромуальда Адамовича, командующего военно-морскими силами страны, Вадим видел несколько раз. Тот ходил по переулку пешком, причем не по тротуару, а по мостовой, красивый адмирал в фуражке и темной морской форме с кортиком. Почему он ходил пешком, почему по середине мостовой, было непонятно, раскланивался со встречными, улыбался детям.

Казанский вокзал (80)

Поезд пришел на Ленинградский вокзал.
Отсюда пять месяцев назад мама провожала его в Калинин. Теперь он опять здесь, кончено с Калинином. Что ждет его в Уфе? Что будет после Уфы?
Саша пересек площадь. Пахло разогретым на солнце асфальтом, с детства знакомый запах летней московской улицы. Подумалось вдруг, что сейчас он встретит Варю. Может же судьба совершить чудо! Он всматривался в толпу, в лица девушек, даже похожих на нее не было. Потом ему показалось, что она идет впереди, точно – Варя, Варина фигура, волосы, походка… С замирающим сердцем обогнал ее. Нет, не Варя!
На Казанском вокзале Саша закомпостировал билет, теперь надо дать телеграмму. Стол в чернильных пятнах, почти пустая чернильница, ученическая ручка, веревкой привязанная к столу, перо не пишет, а царапает, стулья заняты, писать надо стоя.

Кремль (81)

Когда же будут вручать ордена? Конечно, в Кремле, конечно, Калинин, но когда он наконец прикрепит орден к лацкану пиджака, когда наконец все увидят, что он орденоносец?
В Театре Вахтангова директор и худрук его поздравили, а актеры – никто, не читают газет, черти, зубрят свои роли и больше к печатному слову не прикасаются. <…>
Наконец состоялось! В Кремле. Вручил сам Михаил Иванович Калинин.

Квартира Пирожковой (82)

Зашли с Вероникой в гастроном на улице Горького. Вадим купил портвейн, колбасу, сыр, масло, маринованные огурчики в банке, вяленую рыбу, покупал широко, хотел покрасоваться перед Пирожковой. Она качала головой: «Марасевич, Марасевич, зачем так много?» А сама тем временем оглядывала прилавки: нет ли еще чего-нибудь вкусненького.
Вероника жила в Столешниковом переулке (отметила с гордостью: «В самом центре живу»), в большой коммунальной квартире.

Встреча Вари и Лены (83)

Варя встретила Лену Будягину случайно. Смотрели с Игорем Владимировичем «Депутата Балтики» в «Ударнике», вышли из кино, на улице полно народу, тепло, оживленно, широкие окна гастронома освещены, толпа зрителей из кино течет в сторону Полянки – на Каменном мосту ухает молот, двигаются огоньки, мост расширяют, строительные работы идут круглые сутки. Игорь Владимирович предложил пройтись по набережной. Они повернули налево, и здесь сразу у одного из подъездов громадного дома Варя увидела Лену Будягину.
На лице Лены появилась мягкая застенчивая улыбка, она смотрела чуть исподлобья, и, увидев ее улыбку и этот взгляд, Варя вспомнила, что последний раз видела Лену не на встрече Нового года, а в Клубе работников искусств в Старопименовском переулке, Варя была там с Костей, а Лена с Шароком и Вадимом Марасевичем, мягко и застенчиво улыбнулась Варе и смотрела так же исподлобья, оттого, наверное, что высокий рост заставлял ее чуть наклонять голову. Тогда это была красавица, все пялили на нее глаза.

Моссовет (84)

На собрания, осуждавшие «шпионов, диверсантов и убийц», Варя не являлась. Отправлялась в институт, училась на вечернем отделении; если собирали сотрудников днем, во время работы, уходила в Моссовет, в Мосстрой, Игорь Владимирович подтверждал, что да, он действительно послал ее туда.

Крымский мост (85)

Они шли по Крымскому мосту к Зубовской площади. В темноте мрачно выглядели стальные фермы моста.
– В свое время, – сказал Игорь Владимирович, – я предложил протянуть поверху гирлянду лампочек, это оживило бы и мост, и Москву-реку. Отказали – не хватает электроэнергии. А я носился с этой идеей, как раз побывал тогда в Нью-Йорке, там мосты ночью сверкают огнями, поэтому кажутся легкими, воздушными. Завораживающая картина. Смотрел, завидовал.

Квартира Шарока (86)

В магазине НКВД на Большой Лубянке Шарок купил водки, вина, закусок, набил полный портфель. Квартира его была на Остоженке, в Зачатьевском переулке. В двадцатых годах какой-то нэпман выкроил ее из бывших барских хором. Нэпман давно откинул копыта в Нарыме или на Соловках, вместо него поселился профессор, и этот дал дуба на Колыме или в Воркуте, квартиру получил Шарок. Две комнаты, кухня, ванная, уборная, пара стенных шкафов, антресоли – словом, все, что положено, и Шароку удобно – неподалеку Арбат, где отец с матерью, и органам хорошо, когда сотрудник за границей, его квартира используется как явочная для встреч с осведомителями; ключи в отделе. Вторые ключи у отца с матерью – приходят по воскресеньям, в этот день явок нет – так уговорено. Каля заикнулась было: «Хочешь, буду за квартирой присматривать?» Он усмехнулся: «Миленькая, в моем учреждении разве некому присматривать? Ты без меня сюда и близко не подходи». Только того и добилась Каля, что в ванной всегда висел ее халат.

Отделение милиции (87)

Оказалось, для выезда на Дальний Восток нужен пропуск. Варя пошла в 8-е отделение милиции в Могильцевском переулке, там ей объяснили, что для получения пропуска требуется вызов, оформленный как положено, «там» знают как.

Предложение (88)

И вот они сидят в кафе «Националь» за маленьким столиком у окна, выходящего на Моховую. Перед ними красно-кирпичное здание Исторического музея и подъем на Красную площадь, слева гостиница «Москва», где когда-то помещалась их проектная мастерская. Гостиница построена, мастерскую перевели на Ордынку. Справа Александровский сад, где бродили они с Игорем Владимировичем в день их первого знакомства четыре года назад. Но сидели они тогда не здесь, а на втором этаже, в ресторане.<...>

Они вышли на улицу Горького.
– Не надо меня провожать, – сказала Варя, – мне три остановки на метро.
– Хорошо, – согласился Игорь Владимирович. – Итак, до завтра. Подумайте. Но запомните, Варя, что бы вы ни решили, как бы ни повернулась ваша судьба, я готов идти за вами куда угодно.
Варя пошла домой пешком. Не хотелось толкаться в метро.

Дом Вари и Игоря Владимировича (89)

Через несколько дней после приезда Нины и Максима Варя позвала их в гости.
Жили они с Игорем на улице Горького, в новом доме, окна выходят на Советскую площадь, посередине площади обелиск Свободы, на другой стороне тоже новый дом с магазином и рестораном, справа Моссовет. Большая квартира, просторная, но Нина отметила, что Варя ничего не перевезла сюда с Арбата: ни свою лампу любимую, ни книг, ни фотографий. Возможно, ей не хотелось оголять их комнату, такое тоже могло быть.

Транспортный институт (90)

И знакомая Бахметьевская улица, и институт, где он проучился четыре года, были чужими. Семь лет тут не был, а никакого волнения не испытал, ничего не дрогнуло в сердце. Помнил только, как его исключали, топтали, терзали, издевались, стены, двери, лестницы, коридоры были отвратительны, и из столовой доносится все тот же противный запах прокисшей капусты. Зря пришел – опять видеть эти морды, просить, доказывать, унижаться. Нет, унижаться он не будет! А что положено, потребует.

Своего факультета Саша не нашел, преобразовали в отдельный институт, перевели на Ленинградское шоссе.(91)

Московский автомобильно-дорожный государственный технический университет (МАДИ) — один из крупнейших в России учебных и научно-исследовательских центров в области автомобильной промышленности, транспорта, дорожно-мостового и аэродромного строительства. Основан в 1930. Был учрежден постановлением СНК Союза ССР №748 от 13 декабря 1930 года на базе автодорожного факультета Московского института инженеров железнодорожного транспорта и Высшей автодорожной школы ЦУДОРТРАНСа.

Автобаза (92)

Овсянников не бывал в Москве, и она его ошеломила. Вокзал, площадь, люди, трамваи, машины. Не отходил от Саши, боялся потеряться. Перед комендантским патрулем оробел, волновался, глядя, как проверяют его и Сашины документы.
А Саше сразу бросилось в глаза, что толпа поредела, киосков почти нет. Много женщин в сапогах и гимнастерках, много военных грузовиков с красноармейцами, на земле серебристые аэростаты заграждения, вечером их поднимут в воздух, на площади зенитные орудия.
База, где они должны получить походную мастерскую, недалеко, в районе Красносельской. Доехали на полупустом трамвае, нашли базу в одном из переулков, были здесь, видимо, раньше какие-то склады. Громадный двор с железнодорожными путями, по периметру двора – мастерские, под навесами машины, вход в штаб с улицы. В коридорах много военных, шоферов, воентехников, тоже, наверное, приехали за машинами. В канцелярии девушка-писарь сверила их документы с каким-то списком, вернула Овсянникову.

Двор (93)

Тесный глубокий колодец двора, окруженный восьмиэтажными корпусами. Двор его детства. У подъездов бочки с водой, ящики с песком, а в остальном все по-прежнему. Те же пожарные лестницы вдоль стен, по ним он взбирался на крышу, устанавливая антенну для своего детекторного приемника. Сейчас про эти самодельные приемники никто не знает, а тогда только начала вещать первая советская радиостанция имени Коминтерна.
Рядом с воротами задние двери кинотеатра «Арбатский Арс», откуда выпускали публику после сеанса. Летом они всегда были открыты – в зале душно, над черными рядами зрителей клубился луч киноаппарата, слышались его стрекотание и звуки разбитого рояля… Макс Линдер, Дуглас Фербенкс, Мэри Пикфорд, трогательный, незадачливый Чарли Чаплин. Давно это было, а все отчетливо помнится.
Учебники и тетради тогда заворачивали в клеенку, туго затягивали ремнем, желательно длинным, этой связкой можно было драться, как кистенем… Здесь и дрались, во дворе, он казался тогда большим и просторным. Не думал он, что вернется сюда так скоро, через каких-нибудь семь лет. Война позволила. Несколько человек прошли ему навстречу, он вгляделся в их лица, нет, незнакомы.
Саша взбежал на свой этаж, не успел нажать кнопку звонка, дверь распахнулась, мама обняла его, приникла к груди, пыталась выговорить сквозь рыдания, что видела, как он заходит в подъезд.

Почта (94)

Игорь… Почему так задело ее это невинное, чисто мужское движение – встал с пола, отряхнул брюки. Неужели выплеснулось давно подавляемое раздражение? Хороший, честный, порядочный, спас ее, часто пишет. А она отвечает нерегулярно, не находит ласковых слов, мучается над каждой фразой. И, думая о Москве, никогда не вспоминает квартиру на улице Горького. Вспоминает Арбат, свой дом, свою комнату, почту на углу Плотникова переулка, откуда отправляла Саше бандероли и посылки, как собирали их с Софьей Александровной, вспоминает «Арбатский подвальчик», где танцевала с Сашей, и их школу в Кривоарбатском переулке. А если думает об Игоре, то почему-то назойливо приходит на память то профсоюзное собрание, на котором Игорь сыпал казенными фразами, и ресторан «Канатик», где он высоким визгливым голосом грозился отправить Клаву в милицию. Господи, ведь это все давно быльем поросло, зачем снова ворошить, зачем нагнетать? Дело в ней, не любит она его и не любила, а когда вышла замуж, обманула себя и его, значит, обманула. Виновата только она. Ведь хорошо жили, не ссорились, а вот не хочет, чтобы Игорь приехал сюда, и сама в Москву ни за что не переведется. Наверное, не вернется к Игорю и после войны… Нельзя жить с нелюбимым, нечестно! Игорю еще сорока нет, красивый, знаменитый, устроит свою жизнь. А она? Второй муж, и опять неудача. Наверное, ей вообще не следует выходить замуж.
См. также
Я писала про фильм «Дети Арбата», но его разбирать не имело бы смысла, почти весь его снимали в павильонах на заводе. Но фильм хороший, хоть и долгий, 16 серий. Очень советую посмотреть.

---

Москва 30-х годов в трилогии Анатолия Рыбакова «Дети Арбата»

[webcon]

А сегодня мы отправимся гулять по страницам трилогии Анатолия Рыбакова «Дети Арбата». Это, вероятно, моя третья любимая книжка. Время начала действия романа А.Рыбакова «Дети Арбата» – 1934 год. Автор вводит читателей то в кремлевские кабинеты, то в атмосферу коммунальных квартир, то в институтские аудитории или тюремную камеру; знакомит с жизнью и бытом сибирской деревни. Герои романа – простые юноши и девушки с московского Арбата и люди высшего эшелона власти – Сталин и его окружение, рабочие и руководители научных учреждений и крупных строек. Об их духовном мире, характерах и жизненной позиции, о времени, оказавшем громадное влияние на человеческие судьбы, рассказывает этот роман.
«Москва 30-х годов в трилогии Анатолия Рыбакова «Дети Арбата»» на Яндекс.Картах
Из воспоминаний Анатолия Рыбакова: Воспоминания не поддаются точной хронологии. Написав три повести о детстве и три романа о юности, я смешал правду с вымыслом, трудно теперь отделить одно от другого.

......

Мы приехали в Москву осенью тысяча девятьсот девятнадцатого года. Переезд (на телеге) с Брянского вокзала (теперь он называется Киевский) показался мне длинным, хотя расстояние до Арбата небольшое. Первое мое впечатление о Москве — мотоцикл с коляской. Мотоциклы я раньше видел, но с коляской — никогда. Я решил, что это детский автомобиль, и испытал восторг, который испытывает ребенок, впервые увидевший пони — маленькую, но живую лошадку.
Поселились на Арбате в доме номер 51, он существует и сейчас. Три восьмиэтажных корпуса тесно стоят один за другим, низкие арочные проезды соединяют два глубоких темных двора, прикрытых квадратами серого московского неба. В квартиры первого корпуса, просторные и солнечные (фасад выходит на Арбат и ничем не загораживается), после революции вселили рабочих, военных, «уплотнив» старых хозяев, шикарные раньше апартаменты оказались коммунальными. Наоборот, небольшие квартиры второго и третьего корпуса, тесные и темные, остались у прежних жильцов. В этом доме на втором этаже второго корпуса в квартире номер 87 я прожил до ареста, до ноября тридцать третьего года. В пятьдесят девятом году там умерла моя мать. Дом моего детства, моей юности, я описал его в «Кортике», в «Детях Арбата», он хорошо известен старым москвичам: долгие годы там существовал кинотеатр «Арбатский Арс», потом он назывался «Наука и знание». А соседний, 53-й дом знаменит тем, что в нем 18 февраля 1831 года поселились после женитьбы Александр Сергеевич Пушкин с Натальей Николаевной.
В моем доме и поныне сохранилась булочная, ранее принадлежавшая известному московскому хлебопеку Чуеву. Длинная очередь загибалась с улицы во двор, хлеб выдавали по карточкам — 100 граммов иждивенцу, 200 — работающему. Матери на весь день оставляли нас в очереди, ее номер химическим карандашом был выведен у каждого на ладони. Тревожное, холодное и голодное время. Говорили, что Деникин уже в Туле, в 180 километрах от Москвы. Мальчишки распевали частушки: «Я на бочке сижу, а под бочкой мышка», одни добавляли: «Скоро белые придут, коммунистам крышка», другие: «В Тулу красные придут, монархистам крышка».
Центральное отопление не действовало, квартиры отапливались железными печками-обуржуйками»: выведенные в форточку трубы тянулись через всю комнату, здесь же лежали и дрова, добытые неизвестно где; если дров не было, в ход шли мебель, книги. Лифт не действовал. Пальто, перешитые из старых солдатских шинелей, латаные, подшитые валенки зимой, рваные сандалии летом. В школе вместо горячего завтрака — кусок селедки с куском непропеченного хлеба. Рабочим с окраин было легче: они перебирались в свои деревни или привозили оттуда картофель, капусту, какие-то продукты. Жители Арбата продавали на Смоленском рынке свое барахло. Раз в месяц мы с мамой отправлялись к отцу на работу и на детских саночках привозили с другого конца Москвы его жалкий паек. Пустынный, затихший, холодный и голодный — таким был Арбат начала двадцатых годов.
Арбат — улица интеллигенции. В переулках между Арбатом, Пречистенкой и Остоженкой располагалась Старая Конюшенная — дворянское гнездо Москвы, а вокруг Поварской улицы ( Хлебный, Серебряный, Скатертный, Столовый, Кречетниковский переулки, Собачья площадка) обитала когда-то царская кремлевская обслуга. Там же, в районе Никитской, жили профессора, преподаватели и студенты Московского университета. Возле Арбата на углу Никольского и Гагаринского переулков помещалась поликлиника ЦЕКУБУ — центрального комитета улучшения быта ученых. Школа в Кривоарбатском переулке, где я учился, тоже опекалась ЦЕКУБУ.

Дом Саши (2)

Самый большой дом на Арбате – между Никольским и Денежным переулками, теперь они называются Плотников переулок и улица Веснина. Три восьмиэтажных корпуса тесно стоят один за другим, фасад первого выложен белой глазурованной плиткой. Висят таблички: «Ажурная строчка», «Отучение от заикания», «Венерические и мочеполовые болезни»… Низкие арочные проезды, обитые по углам листовым железом, соединяют два глубоких темных двора.
Саша Панкратов вышел из дома и повернул налево – к Смоленской площади. У кино «Арбатский Арс» уже прохаживались парами девочки, арбатские девочки и дорогомиловские, и девочки с Плющихи, воротники пальто небрежно приподняты, накрашены губы, загнуты ресницы, глаза выжидающие, на шее цветная косынка – осенний арбатский шик. Кончился сеанс, зрителей выпускали через двор, толпа выдавливалась на улицу через узкие ворота, где весело толкалась стайка подростков – извечные владельцы этих мест.
Дом построен в 1910 г. по проекту известного архитектора В. А. Казакова. После Октябрьской революции в этом здании был открыт кинотеатр «Арбатский АРС» (в отличие от «АРС» на Тверской улице, который со временем был переименован в кинотеатр «Наука и знание» для демонстрации научно-познавательных и документальных фильмов. В 1920 г. в этом доме останавливался поэт А. А. Блок. С 1919 г. здесь жил писатель А. Рыбаков, дом становится «героем» его романа «Дети Арбата» и детских повестей «Кортик» и «Выстрел». Среди проживавших в доме профессор ботаники В. С. Доктуровский; с 1923 по 1934 год — один из первых советских композиторов-песенников А. А. Давиденко, автор модных в 1930-е годы патриотических песен.

Смоленская площадь (3)

Арбат кончал свой день. По мостовой, заасфальтированной в проезжей части, но еще булыжной между трамвайными путями, катили, обгоняя старые пролетки, первые советские автомобили «ГАЗ» и «АМО». Трамваи выходили из парка с одним, а то и двумя прицепными вагонами – безнадежная попытка удовлетворить транспортные нужды великого города. А под землей уже прокладывали первую очередь метро, и на Смоленской площади над шахтой торчала деревянная вышка.

АМО — прежнее название Завода имени Лихачёва (ЗиЛ) выпускавшего одноимённые модели авто (АМО-2, АМО-3 и т.д.).

Катя ждала Сашу на Девичьем поле, у клуба завода «Каучук» (5)

Клуб завода "Каучук" Дом культуры завода "Каучук" (Плющиха, 64), памятник архитектуры конструктивизма. Построен в 1927 архитектором К.С. Мельниковым в жилом микрорайоне рабочих того же завода. Оформляет участок при пересечении Плющихи и 2-го Труженикова переулка, составлен из нескольких простых геометрических объёмов, динамически развёрнутых в угловом пространстве участка: его главную диагональную ось фиксирует отдельно выделенный компактный цилиндрический вестибюль главного входа с охватывающими его дугами лестниц, за которым вырастает доминирующий массив зрительного зала с проходными коридорами-фойе, получивший форму четверти цилиндра. Боковые прямоугольные корпуса примыкают по Плющихе и Труженикову переулку. Их ленточное остекление выразительно сопоставлено с укрупнённой ритмикой вертикальных полос остекления и глухих простенков главного цилиндрического объёма.

Большой Саввинский переулок (6)

По Большому Саввинскому переулку, мимо старых рабочих казарм, откуда слышались пьяные голоса, нестройное пение, звуки гармоники и патефона, потом по узкому проходу между деревянными фабричными заборами они спустились на набережную. Слева – широкие окна фабрик Свердлова и Ливерса, справа – Москва-река, впереди – стены Новодевичьего монастыря и металлические переплеты моста Окружной железной дороги, за ними болота и луга, Кочки и Лужники.

Народный комиссариат тяжелой промышленности (8)

Марк Александрович сел в поджидавшую его машину и поехал на площадь Ногина, где в бывшем Деловом дворе в громадном сером пятиэтажном здании с длинными коридорами и бесчисленными комнатами помещался Народный комиссариат тяжелой промышленности.

Первый "бизнес-центр" старой Москвы

Военторг (9)

Военторг на Воздвиженке («Дом Экономического общества офицеров», Центральный военный универсальный магазин) в Москве находился на улице Воздвиженка, дом 10. Здание в стиле модерн с элементами ар-деко было построено в 1910—1913 годах по заказу Экономического общества офицеров Московского военного округа. Проект здания Военторга был выполненархитектором С. Б. Залесским и удостоен премии Московской городской думы(1910). Несмотря на протесты общественности, снесён по решениюЮ. М. Лужкова в 2003 году.
New-Военторг

Троицкие ворота (10)

В Троицких воротах Марк Александрович протянул в окошко партийный билет. Окошко захлопнулось, потом снова открылось, за стеклом мелькнул силуэт военного, он наклонился, и только тогда Марк Александрович его разглядел.

Пятый Дом Советов (11)

С Воздвиженки Юра свернул на улицу Грановского. Здесь, в Пятом доме Советов, здании, выложенном из серого гранита, обитали они. В садике, огороженном стрельчатой решеткой, играли их дети.
Им повезло. Со двора выезжала машина. Шофер оказался Лене знаком и подвез их до Мясницкой.
11 марта 1918 года Советское правительство во главе с Лениным переехало из Петрограда в Москву. Москва стала столицей Советской республики. После перевода в столицу госаппарата количество служащих в Москве увеличилось почти в 2 раза (до 281 тысячи).
Ответственных работников расселяли в так называемых Домах Советов (ДС). Это были бывшие гостиницы "Националь" (1-й ДС), "Метрополь" (2-й ДС), "Петергоф" на углу Воздвиженки и Моховой (4-й ДС), дома графа Шереметева (ул. Грановского, д. 3, 5-й ДС), князя Куракина на углу Ленивки и набережной Москвы-реки (6-й ДС), по два дома на Знаменке, на Неглинной и на Пречистенском бульваре и около двадцати зданий в Кремле.
В домах Советов были все удобства: номера были хорошо обставлены, снабжены столовым и постельным бельем, посудой. Было центральное отопление, электрическое освещение, лифт, ванны с горячей водой, прачечные, кое-где и детские ясли. Средняя жилая площадь на человека в 17 -18 квадратных аршин тут была выше установленной правительственным декретом от 5 мая 1920 г. в 16 кв. аршин, т.е. 8,06 кв. м. Из Советских Энциклопедий: в 1926 г. в среднем на москвича приходится 5,7 кв. м; в 1930 г. эта величина уменьшается до 4,5 кв. м.

Деловой клуб (12)

Им повезло. Со двора выезжала машина. Шофер оказался Лене знаком и подвез их до Мясницкой. Пожилой, важный, из тех, кто возит высокое начальство, он был предупредителен к Лене и не замечал Юру. Но Юра не стал задерживаться на этой мысли, думал о том, что Лена одна и после клуба можно зайти к ней. Она сидела рядом с ним на мягком сиденье, ее близость волновала его, но еще больше волновала и пугала мысль, что именно сегодня все может совершиться.
Они остановились у Делового клуба. Юра не знал, как открыть дверь машины, повернул одну ручку, другую, дверь не открывалась.

Наркомюст (13)

В начале декабря Юру вызвали в Наркомюст. В отделе кадров, в большой комнате со многими столами, за которыми, однако, никто не сидел, его приняла средних лет женщина, рыжеватая, узкогрудая, с мелкими подвижными чертами лица. Она назвалась Мальковой, показала Юре на стул против своего стола.
Особняк Е.Д.Дункер (Е.Ш.Цетлина)
Постройка середины XIX века. Пристройки выполены в 1898 году. Владельцы: П.В.Щапов, Д.А.Морозов, Е.Д.Дункер, Е.Ш.Цетлин. В 1917 году захватили анархисты, в 1918 году их оттуда выбили, с 1921 года - исправительно-трудовой отдел Наркомюста. Отреставрирован в 2004 году

Дом Мельникова (14)

В Кривоарбатском на месте школьной площадки теперь выстроил дом архитектор Мельников; странное круглое здание. В школе окна подвалов, занавешенные ситцевыми занавесками, светились по-прежнему – как и раньше, здесь жили технические работники.

Дом построен в 1929 году по собственному проекту знаменитым архитектором Константином Мельниковым. К. Мельников жил и работал в этом доме до своей смерти в 1974 году. Здесь же до 2006 года жил сын К. Мельникова, художник Виктор Мельников.
Ссылки по теме: раз, два.

Школа №7 (15)

Посольство Дании (16)

Из Плотникова переулка он сворачивал в Могильцевский, затем в Мертвый. Здесь в особняке против датского посольства помещался когда-то Хамовнический райком комсомола, тут восемь лет назад его принимали в комсомол. Он носил тогда кожаную куртку, презирал пижонов, никогда ничем не дорожил, кроме книг, и те, прочитав, дарил библиотеке, даже пытался создать школьную коммуну – воображение заносило его бог весть куда.

Центральная контрольная комиссия (17)

Саша приехал на Старую площадь утром. На месте Китайгородской стены зияли мертвые провалы, лежали под снегом груды векового кирпича. Саша вошел в большое удобное серое здание – «Центральная контрольная комиссия», – в вестибюле на указателе кабинетов нашел номер кабинета Сольца и поднялся на второй этаж.

Афанасьевский (18)

На углу Афанасьевского им попался Вадим в оленьем полушубке и якутской шапке, с длинными, до пояса, меховыми ушами.
– Покорителю Арктики! Давай с нами!
– Удачу обмывать? – сразу догадался Вадим.
– Именно.

"Арбатский подвальчик" (19)

По крутой лестнице они спустились в «Арбатский подвальчик», низкий, разделенный толстыми квадратными колоннами, и отыскали свободный столик в дальнем углу. Пахло кухней, пролитым пивом, трактирными запахами полуресторана-полупивной. Тускло светили неуклюжие бра, косо подвешенные на низких изгибах арок. На эстраде возвышался контрабас в чехле, лежал на стуле саксофон – музыканты уже пришли.
Дом 9. В XIX веке доходный дом Осипа Станиславовича Бургардта-Гвоздецкого, построен в 1873-74, архитектор Н. И. Гущин. В 1870-х гг. жил электротехник В. Н. Чиколев. В 1899 г. дом был перестроен. В 1920-х гг. находилось кафе «Арбатский подвал», где бывали В. В. Маяковский, С. А. Есенин и Айседора Дункан, А. Белый, А. Блок, Б. Пастернак и др. В настоящее время в доме расположен Культурный центр Украины.

Третий Дом Советов (21)

С вокзала Марк Александрович поехал на Садовую-Каретную, в Третий дом Советов. Зал, где помещалась организационная комиссия, был пуст, все делегаты прибыли, но дежурные оставались на местах, Марк Александрович зарегистрировался, получил мандат, направление в гостиницу, талоны на питание, блокнот «Делегат 17 съезда ВКП (б)». Он входил в привычную атмосферу партийного съезда с его твердым порядком, регламентом, дисциплиной, которым нужно и приятно подчиняться, переключался на нечто более важное и высокое, чем жил вчера, снимая с себя бремя обычных забот, – чувство, сходное с тем, что переживает старый солдат, снова призванный в часть.

Прогулка Юры и Лены (22)

Лена позвонила сама.
– Юра, мне надо тебя видеть.
– Я сказал: как только освобожусь, позвоню.
– Мне необходимо тебя видеть срочно.
– Хорошо, – проворчал он. – В девять у «Художественного».
Они обогнули Арбатскую площадь и пошли по Никитскому бульвару. Стоял лютый мороз. Лена была в шубке, красных рукавичках, в круглой меховой шапочке, надетой на шерстяной платок, закрывающий уши. Высокие ботинки тесно обтягивали полные, стройные икры, это всегда волновало Юру. И эти знакомые духи. Может быть, сегодня в последний раз? Не гулять же по такому холоду.<…>
Молча они дошли до Никитских ворот.
– Повернем назад?
– Дойдем до памятника Пушкину. Расскажи, как твои дела.
<…>
Запорошенный снегом Пушкин высился над площадью.
– Посидим. Я устала.
С недовольным лицом он смахнул для нее снег со скамейки. Сам постоит, будет вот так стоять и смотреть на Страстной монастырь…

Московский академический театр им. Вл. Маяковского (организованный в 20-х годах XX века как Театр Революции) (23)

Вечером они пошли в театр Революции на «Человека с портфелем». Юре нравился Гранатов. В роковом стечении обстоятельств гранатовской жизни чувствовал нечто близкое тому, что сам переживал.

Бутырская тюрьма (24)

Саше принесли четыре книги, среди них ни одной, что он выписал, хотя библиотекарь и соблюдал некоторую приблизительность. Вместо «Утраченных иллюзий» – «Цезарь Бирото», вместо «Войны и мира» – «Детство», «Отрочество» и «Юность», журнал «Природа и люди» за 1905 год, «Красная новь» № 2 за 1925 год. Все зачитанное, истрепанное, с синим овальным штампом: «Библиотека Бутырской городской тюрьмы». Бальзак издания 1899 года, Толстой – 1913 года

Во времена правления Екатерины II в Бутырском хуторе была построена казарма Бутырского гусарского полка. Рядом существовал деревянный острог.
Емельян Пугачёв до его казни в январе 1775 г. закованным в цепи содержался в подвале сохранившейся на территории современной тюрьмы башни, ныне носящей его имя.
Здание тюрьмы было спроектировано выдающимся московским архитектором Матвеем Казаковым. Бутырский замок имел 4-башни : «Пугачёвская» (до 1775 года — Южная), «Полицейская», «Северная», «Часовая». В центре Бутырского губернского тюремного замка в 1782 году был построен Покровский храм, также по проекту Казакова.

ул. Герцена (25)

В Кремль Будягин пошел не по Воздвиженке, как ходил обычно, а по улице Герцена, пересек площадь у Манежа и вдоль ограды Александровского сада дошел до Троицких ворот, удлинил путь на несколько минут, хотел тщательней обдумать предстоящий разговор, а может, оттянуть встречу, которая, как он предчувствовал, сыграет роковую роль в его судьбе.

Дом Красной армии (26)

И так же в воротах Сашиного дома вертелась стайка подростков. Варя прошла мимо, помахала приветственно рукой, спешила в Дом Красной Армии на выпускной вечер военных училищ.

Один из крупнейших театров СССР, построенный в 30-е годы — Центральный театр Советской Армии в Москве (1934-1940 гг.). Цельный выразительный по силуэту объем господствует над обширными пространствами площади и подводящих к ней улиц. Звездчатое в плане здание окружено своеобразным периптером, что обогащает объем светотеневыми контрастами и связывает его с окружающим пространством. Объем театра поставлен на мощный подиум, обработанный грубо околотым гранитом, широкая лестница ведет к главному входу. Подробнее..

Кинотеатр "Карнавал" (дом 29) (27)

По вечерам так же сверкали на Арбате огни кинотеатров «Арбатский Арс», «Карнавал», «Прага», «Художественный».
Прохаживались по тротуару арбатские девочки, и дорогомиловские, и девочки с Плющихи, воротники пальто опущены, цветные косынки развязаны, на ногах туфельки и тонкие чулки телесного цвета. И так же в воротах Сашиного дома вертелась стайка подростков. Варя прошла мимо, помахала приветственно рукой, спешила в Дом Красной Армии на выпускной вечер военных училищ.

Театр Вахтангова (28)

В Театре Вахтангова поставили «Гамлета» с маленьким и толстым Горюновым в заглавной роли. Юра Шарок любил вахтанговцев, позвонил Вадиму Марасевичу, попросил достать билет на спектакль и сказал, что зайдет к ним вечером на Староконюшенный.

Театр имени Вахтангова. Современное здание построено в 1946—1947 (арх. П. В. Абросимов) на месте старого, разбомбленного летом 1941 года. На месте здания в начале XIX в. находилось владение А. М. Голицына, затем Н. А. Бутурлина; в последней четверти XIX в. хозяевами были книгоиздатели братья Сабашниковы: М. В. иС. В. Сабашниковы, при которых был построен каменный дом (включён в современное здание театра), здесь же помещалась контора издательства.

Дом Марасевичей (29)

В Театре Вахтангова поставили «Гамлета» с маленьким и толстым Горюновым в заглавной роли. Юра Шарок любил вахтанговцев, позвонил Вадиму Марасевичу, попросил достать билет на спектакль и сказал, что зайдет к ним вечером на Староконюшенный.
Профессор Марасевич, известный московский терапевт, раз в месяц консультировал в поликлинике ЦЕКУБУ в Гагаринском переулке, записывались к нему за полгода. (30) Клиника на Пироговской называлась клиникой профессора Марасевича; кафедра в медицинском институте – кафедрой профессора Марасевича (31).

В его доме на Староконюшенном бывали Игумнов, Станиславский, Прокофьев, Нежданова, Гельцер, Качалов, Сумбатов-Южин, Мейерхольд, бывал и Луначарский. Ни один знаменитый западный гастролер или модный исполнитель не миновал этой барской, хотя и безалаберной квартиры. Гостей принимала красавица дочь, доставали хрусталь баккара, стелили крахмальные скатерти.

Охотный ряд (32)

Москва, по которой она сейчас ехала, вся эта громада улиц, огней, площадей, автомобилей, витрин, трамваев, казалась ей неправдоподобной. Все двигалось, устремлялось куда-то, нереальное, неестественное, туманное, как тяжелый сон, восковые фигуры, манекены, освещенные молочным трамвайным светом. Она сошла с трамвая в Охотном ряду. Без четверти десять. С остановки она видела движение в дверях дежурного магазина. Открыт! Она спешила, задыхаясь от быстрой ходьбы. И когда подошла, увидела у магазина толпу, уже не пускали, люди скандалили, обозленные тем, что опоздали на какие-то полминуты. Некоторые пытались протиснуться в магазин и не могли. Толстая продавщица держала дверь.

Дворец Советов(33)

Памятником ЕГО эпохе будет Москва, город, который ОН воссоздаст заново, только города долговечны. Скромная архитектура двадцатых годов была ошибочна. Противопоставление революционного аскетизма показной роскоши нэпа служило прикрытием для архитекторов-формалистов, отказавшихся от классического наследия. А классическое наследие надо использовать прежде всего.
Петр это понимал и создавал Петербург именно по классическим образцам, поэтому с архитектурной точки зрения Ленинград – город. Но это город прошлых веков – он приземлен. Москва предстанет перед потомками как город, устремленный ввысь. Высотные здания в сочетании с классическими решениями – вот ее будущий стиль. Первым высотным зданием станет Дворец Советов. Строительство его предложил Киров в двадцать втором году на Первом съезде Советов. Кто об этом помнит? Дворец Советов построит ОН, построит как архитектурный центр новой Москвы, прорубит новые магистрали, проложит метрополитен, возведет современные жилые дома и административные здания, соорудит новые мосты и набережные, воздвигнет гостиницы, школы, библиотеки, театры, клубы, сады и парки. Все это будет величественным памятником ЕГО эпохе.<...>
Конечно, легче построить новый город. Но нам, большевикам, под силу и самая сложная задача: перестроить нашу Москву, оставить нашу Москву на ее месте, оставить Москву центром нашей страны, центром мировой революции. И потому мы решили развивать Москву по ее исторически сложившейся радиально-кольцевой схеме. Ее архитектурным центром станет Дворец Советов, увенчанный грандиозной фигурой Владимира Ильича Ленина. От Дворца Советов лучами будут расходиться основные магистрали Москвы, широкие, благоустроенные, с высотными зданиями на каждой. Москва устремится вверх, ввысь. Устремленная ввысь Москва в сочетании с классическими, но по-социалистически осмысленными решениями – вот ее будущий облик. Облик будущей Москвы.

Торгсин (34)

Есть громадный дом без солнца, без воздуха, выдыхающий из подвалов запахи тухлой капусты и гниющей картошки. Перенаселенные коммунальные квартиры со склоками, судами. Лестницы, пропахшие кошками. Очереди за хлебом, сахаром, маргарином. Неотоваренные карточки. Интеллигентные мужчины в залатанных брюках. Интеллигентные женщины в замызганных кофтах.
И рядом, на углу Арбата и Смоленской, магазин торгсина, где есть все, но только для обладателей золота и иностранной валюты. И тоже рядом, в Плотниковом переулке, закрытый распределитель, где тоже есть все. И здесь же на Арбате – «Арбатский подвальчик», где тоже есть все, но для тех, у кого много денег. Нечестно, несправедливо!

Метрополь (35)

Эрик оказался высоким стройным молодым человеком с гладко зачесанными назад блестящими черными волосами. По костюму и по тому, как костюм сидел на нем, было видно, что иностранец. Он вышел из машины, открыл Вике и Варе дверцу с галантностью принца, приглашающего пастушек войти в карету. Затем сел за руль и всю дорогу не проронил ни слова. У «Метрополя» помог девушкам выйти из машины.
Очередь у входа в ресторан расступилась, швейцар в форме с галунами открыл перед ними дверь, возник метрдотель в черном костюме, в переполненном зале сразу нашелся свободный столик, официант расставил приборы. Со швейцаром, гардеробщиком, метрдотелем, официантом разговаривал Виталий, но Варя видела, что все стараются ради Эрика, и больше всех сам Виталий. Как свой здесь человек, Виталий просмотрел меню, посоветовал, что заказать, официант с блокнотом и карандашом в руках записывал.

Националь (36)

Во всяком случае, в ресторан можно ходить только с иностранцами – обслуживают, угождают, на валюту все есть, чувствуешь себя человеком. Она пойдет завтра днем в «Националь». Не знает, поднимется ли потом к Эрику, можно отговориться присутствием Вари. Оберегая ее скромность, она выкажет собственную добродетель.
И вот Вика и Варя сидят в ресторане «Националь» за маленьким столиком, с ними Эрик и известный архитектор Игорь Владимирович, худощавый, лет тридцати пяти, с нервным лицом и тихим голосом. Варя слышала о нем по радио. Вика называла его просто Игорь.
Длинный зал с маленькими столиками на четыре персоны, официантки разносят чай. На подстаканниках монограммы ресторана «Националь», на сахарницах и бисквитницах – тоже. Пирожные, вино. Все чинно, спокойно, достойно.

Александровский сад (37)

Они вышли из «Националя». Игорь Владимирович предложил:
– Прогуляемся по Александровскому саду, если у вас есть время.
Вход в сад почему-то загородили скамейкой, хотя было еще не поздно.
– Преодолеем это препятствие.
Игорь Владимирович отодвинул край скамейки, и они пошли вдоль металлической решетки мимо высоких лип и подстриженных кустов, по мокрым от дождя дорожкам. Вечер был теплый, еще не стемнело, на выступах Кремлевской стены светлели отблески заката.
– Когда-то здесь протекала Неглинка, – сказал Игорь Владимирович, – потом устроили пруды, а уж потом сады. Их проектировал Бове, великий зодчий.
– Был такой, – подтвердила Варя насмешливо.
Помня ее ответ о музыке, он примолк.
– Манеж, – продолжала Варя, – Малый театр построил, Большой театр после пожара, фасад ГУМа… Что еще? Триумфальную арку, Первую Градскую больницу, дом князей Гагариных на Новинском бульваре.

Серебряный бор. Дача (38)

Лена назвала время отправления автобуса с Театральной площади, номер линии (так в Серебряном бору назывались улицы), номер дачи и объяснила, как идти от круга – конечной остановки, где автобус разворачивается обратно в Москву.
Новая работа, новое положение, тайное могущество придавали Шароку самоуверенность. Но, приехав в Серебряный бор, он оробел. Улицы, или, как их здесь называли, линии, различались только номерами. Ровные ряды штакетника с нависшими над ними кустами сирени и жасмина, одинаковые калитки тоже из штакетника, дорожки от калиток к дачам, скрытые за деревьями и кустами. Ни шлагбаумов, ни часовых, никого из посторонних – как в заповеднике.
Калитка была не заперта. Юра прошел по дорожке, обсаженной цветами, и очутился перед двухэтажной дачей, выкрашенной в бледно-зеленую краску. Ни души, ни звука. На большой веранде стол, еще не убранный после завтрака, со стаканами, чашками, тарелочками. Посуды много, и стульев вокруг стола много, значит, Лена не одна.
Он поднялся по деревянным ступеням. В плетеных креслах сидели Лена и Вадим. Стоял здесь еще круглый столик, узкая плетеная кушетка, на нее Юра и сел. Веранда примыкала к маленькой комнате.

Эрмитаж (39)

И тут же позвонила Вика, предложила завтра вечером пойти вместе с Игорем Владимировичем в ресторан «Канатик».
– Не могу, – ответила Варя, – я иду в «Эрмитаж».
– С кем, интересно, ты идешь?
– С Левочкиной компанией. Я поступаю к ним на работу.
Как тогда в «Метрополе», так и сейчас в саду «Эрмитаж» Левочкина компания то увеличивалась, то уменьшалась, подходили разные люди, исчезали, возвращались опять. Это естественно – не обязательно гулять гурьбой. Они даже не гуляли, а стояли у главного входа, чтобы всех видеть и чтобы их все видели.

Гостиница "Москва"(40)

Левочка и Рина обещали Варе помочь. Они работали в Бюро по проектированию гостиницы «Москва», там же, где и Зоя. Вообще говоря, Варя могла устроиться без чьей-либо помощи: чертежники-копировщики требуются всюду, объявления висят на всех досках. Но лучше работать со своими. Левочка и Рина говорят, что гостиница «Москва» – самое крупное и важное строительство столицы, подчиняется непосредственно Моссовету, ставки повышенные, столовая очень хорошая. Новое здание соединят с «Гранд-отелем», и тогда это будет одна из самых больших гостиниц в Европе. В Бюро собрались лучшие архитекторы, художники, инженеры и техники. В частности, Левочка и Рина очень хвалили своего руководителя, они называли его странным именем Игор – молодой талантливый архитектор, один из авторов проекта, внимательный, добрый, отзывчивый. И если Варя хорошо себя покажет, то во власти Игора продвинуть ее, как он продвинул Левочку – тот уже техник. И Рине предстоит такое же назначение. Бюро помещается на пятом этаже гостиницы «Гранд-отель», в Охотном ряду, от их дома на Арбате это всего лишь седьмая остановка, и трамваев два: четвертый и семнадцатый. Это обстоятельство особенно подчеркивала Зоя. Она работала в том же Бюро, но в другом отделе.
В назначенный Левочкой день Варя приехала в «Гранд-отель».
Лабазы Охотного ряда, церквушку и другие строения между «Гранд-отелем» и Манежем снесли, стройку обнесли забором. Варя вошла в подъезд гостиницы. Швейцар в ливрее проводил ее взглядом, но, куда идет, не спросил. Ничего не спросил и лифтер, поднявший ее на пятый этаж.

Гостиница «Москва» — одна из крупнейших гостиниц Москвы, построенная в 1933—1935 годах по проекту архитекторов Л. Савельева, О. Стапрана и А. Щусева. Разобрана в 2004 году. В настоящее время завершается строительство нового здания гостиницы, в точности (по заявлениям проектировщиков) воспроизводящего внешние формы прежнего.

Университет (41)

Домой Варя пошла пешком, мимо университета, потом по Воздвиженке и по Арбату. Неприятный осадок, который остался после разговора с Игорем Владимировичем об анкете, не мог омрачить общего радостного настроения, вызванного прикосновением к настоящей жизни. Левочка и Рина – молодцы! Для них рестораны, сад Эрмитаж – второстепенное, главное – работа на громадной стройке в центре Москвы. Чертежные доски, рейсшины, линейки, лекала, рейсфедеры, запахи туши и тонко очиненных карандашей напомнили ей школу, уроки черчения, она их никогда не пропускала. Все это предвещало ей новую, интересную жизнь.

Квартира НКВД(42)

О том, что Юра изменяет ей, Лена призналась Нине в минуту отчаяния. Но никаких подробностей. «Он мне изменяет» – единственная фраза, которую она произнесла.
Подробности же, вернее, единственная подробность заключалась в том, что Юра изменяет ей с Викой Марасевич. Они столкнулись лицом к лицу на Маросейке, в Старосадском переулке, на лестничной площадке. Лена вышла из лифта, и в эту минуту Вика закрыла за собой дверь той самой квартиры, куда шла Лена. Несколько секунд они растерянно смотрели друг на друга, потом Вика сказала: «Здравствуй», то же в ответ пролепетала Лена. Вика вошла в еще открытый лифт, закрыла двери.

Собачья площадка(43)

В воскресенье Вика позвонила ему домой.
– Юра, здравствуй, говорит Вика, нам надо срочно увидеться.
– Что случилось?
– Разговор не для телефона. Хочешь, я зайду к тебе, хочешь, встретимся на улице, прогуляемся.
Ехать на Маросейку она боялась. Боялась остаться с Шароком один на один. Но и Шарок не мог предложить ей Маросейку, сегодня там не его день. Он понимал, что Вика опять начнет волынку с мужем, так что торопиться особенно нечего. Но в настойчивости Вики было что-то тревожное. Все же он недовольно пробормотал:
– Что за спешка? Увидимся в свое время, поговорим.
– Это не терпит отлагательства, – настаивала Вика. – И не в твоих интересах откладывать.
– Ничего-ничего, потерпишь.
– Ну что ж, – холодно проговорила Вика, – я тебя предупредила, потом пеняй на себя.
– Это что, угроза?
– Рассматривай как хочешь. Я тебя спрашиваю в последний раз: можешь ты сейчас выйти на Арбат?
– Прямо сейчас?
– Можешь через час, можешь через два, назначь удобное время.
– Ладно, через час мы встретимся на Собачьей площадке, мне нужно в ту сторону.

– Посидим, – предложила Вика, показывая на пустую скамейку в сквере.
– Нет, – возразил Шарок, – мне нужно на Воровского.
Они пошли по Трубниковскому переулку.

Улица Белинского (На месте нынешнего дома № 13 по Тверской до 1817 года стояла Ильинская церковь, в соседнем доме № 15 была Казанская церковь. От этого дома шла улица Белинского) (44)

В двенадцать часов большой веселой компанией они шли обедать в закрытую столовую на углу Тверской и улицы Белинского. Обед – винегрет, щи или суп, каша с кусочками мяса или котлетой, жидкий компот – стоит всего сорок копеек, и не отрывался талон в продуктовой карточке. Вдобавок в буфете можно было купить и взять с собой пару бутербродов с колбасой, сыром, селедкой, тоже без карточек. В Бюро работало человек сорок, из них половина девушки – молоденькие, хорошенькие, кое-кого Варя встречала в саду «Эрмитаж», «Национале», «Метрополе». Тот, кто приходил раньше, занимал очередь в кассу, все держались дружно, шутили, и начальники этих девочек – архитекторы, инженеры, техники – тоже вели себя просто, по-товарищески.

"Канатик"(45)

«Канатиком» назывался второразрядный ресторан на углу Рождественки и Театрального проезда, против памятника первопечатнику Ивану Федорову. Он помещался в подвале, его стены были перетянуты не слишком толстым канатом, отсюда и пошло название. Варя в «Канатике» не была ни разу. Здесь нет бильярда, Костя сюда не ходит. Помнится, Вика как-то звала ее, кстати, вместе с Игорем Владимировичем, но она тогда не пошла, предпочла Левочкину компанию, и вот она здесь с Игорем Владимировичем.
<…>
– Мне налево, – сказал Левочка, он жил на Сретенке, – ладно, плюньте, сумасшедшая баба, ну, пока!
Варя, Рина и Игорь Владимирович пошли вниз к Театральной площади.

Плотников-Кривоарбатский(46)

Они свернули в Плотников, затем в Кривоарбатский переулок, дошли до пустыря против школы, присели на скамеечке. Было уже темно, светились мутные фонари, в окнах домов горел свет, по переулку проходили редкие прохожие.

Арбатская площадь (47)

Прочитав письма, Саша принимался за газеты, растягивая это удовольствие дня на два, а если были и журналы, то и на всю неделю. Газеты были читаные, не пахли свежей типографской краской, как пахли они в Москве ранним утром в киоске на углу Арбата и Плотникова переулка. Иногда не хватало газеты за какое-нибудь число, Саша подавлял в себе досаду, на маму нельзя обижаться, она делает для него все, его досада от нетерпимости, в которой он вырос. Мамина рассеянность напоминает дом, детство – это дороже недостающей газеты.
На Арбате прекращено трамвайное движение, улица заасфальтирована, Саша с трудом представлял себе Арбат без трамвая. На Арбатской площади воздвигнута станция метро, хотелось бы увидеть ее своими глазами… Шел второй год пятилетки, сходили с конвейера автомобили и тракторы, домны выдавали чугун, мартены – сталь, люди показывали образцы трудового энтузиазма, и рядом бесчисленные судебные процессы, усиление репрессивных органов, установлено наказание за побег за границу – расстрел, а семье бежавшего десять лет заключения, они отвечали за преступление, которого не совершали. Все это для утверждения власти одного человека. И этот человек – символ новой жизни, символ всего, во что народ верит, за что борется, ради чего страдает. Значит, все, что делается его именем, справедливо?

Гостиница "Москва". Щусев (48)

– Проект гостиницы Игоря Владимировича и еще одного архитектора, – говорила Зоя, – они получили первую премию на конкурсе, а им назначили в соавторы академика Щусева, мало того, назначили Щусева главным руководителем. Конечно, им обидно. Щусев даже сидит не здесь, а в своей мастерской в Брюсовском переулке, знаешь, в доме, где живут Качалов и другие знаменитые актеры. Знаешь?
– Я не знаю, а откуда ты знаешь: бываешь у Качалова в гостях? – насмешливо спрашивала Варя.
– В гостях у него я не бываю, но, где этот дом, знаю. Я носила Щусеву чертежи.
Варя видела Щусева, он почти каждый день бывал в Бюро, приятный старичок лет шестидесяти. Как-то зашел в их комнату. Левочка в это время делал перспективу гостиницы для какого-то высокого начальства. Работа срочная, работал день и ночь.
Щусев посмотрел чертеж, одобрительно кивнул головой:
– Очень хорошо, только надо показать окна поуже.
И вышел.
Левочка в растерянности опустился на стул.
– Ты что? – спросила Рина.
– У меня между окнами кирпичная кладка. Если утончить окна, придется перерисовывать все камни. Еще ночь.
– Хочешь, я тебе помогу, – предложила Варя.
Помогать Левочке не пришлось. Игорь Владимирович сказал:
– Не трогайте. Завтра скажете ему, что сделали.
На следующий день Щусев опять зашел.
– Сделали?
– Да.
– Вот видите, совсем другое дело.
Над этим потом долго смеялись. Над Щусевым вообще подтрунивали. Он спроектировал боковой фасад гостиницы, выходящий в сторону Манежа, в виде столбов, поддерживающих коробку, где будет ресторан. Эту коробку в Бюро называли «сундук», насмешливо, но любовно. Все здесь были энтузиасты стройки, огорчались поправками, радовались успеху, небольшой, но дружный и сплоченный коллектив.

Охотный ряд (49)

В прошлом году снесли Охотный ряд, все эти лавки, лабазы, а в них полчища крыс, ведь в Охотном ряду торговали мясом и рыбой. И вот, представляешь, все эти крысы бросились в «Гранд-отель», расселились по этажам, шныряли по комнатам, жирные, громадные, размером с кошку. Ужас! Мы умирали со страху, девчонки залезали на столы. Крыс истребляли специальные команды, даже на некоторое время пришлось закрыть гостиницу.

Жилой дом артистов МХАТ(50)

Щусев даже сидит не здесь, а в своей мастерской в Брюсовском переулке, знаешь, в доме, где живут Качалов и другие знаменитые актеры. Знаешь?
– Я не знаю, а откуда ты знаешь: бываешь у Качалова в гостях? – насмешливо спрашивала Варя.
– В гостях у него я не бываю, но, где этот дом, знаю. Я носила Щусеву чертежи.

Больница НКВД (51)

Юра попытался сесть на постели, застонал, повалился на подушку, нет, терпеть невозможно, «скорая» хоть укол сделает, и боль пройдет. Он показал, откуда достать записную книжку. Через полчаса пришла машина, Юру вынесли на носилках, весь дом глядел, весь подъезд переполошился. Привезли на Варсонофьевский, в больницу НКВД, сразу положили на стол, прооперировали. Сказали, шов снимут дней через десять. Все! Накрылся Ленинград! Как горевал тогда, как горевал, а выходит, аппендицит спас его. Вот и не верь после этого в судьбу.

Дом Союзов (52)

14 мая 1935 года Сталин приехал в Колонный зал Дома союзов на торжественное заседание, посвященное пуску Московского метрополитена.
Глядя на сидевших в зале молодых людей – строителей метро, на их радостные, веселые лица, обращенные только к НЕМУ, ждущие только ЕГО слова, он думал о том, что молодежь за НЕГО, молодежь, выросшая в ЕГО эпоху, – это ЕГО молодежь, им, детям из народа, он дал образование, дал возможность осуществить свой трудовой подвиг, участвовать в великом преобразовании страны. Этот возраст, самый романтичный, навсегда будет связан в их памяти с НИМ, их юность будет озарена ЕГО именем, преданность ЕМУ они пронесут до конца своей жизни.

Дача Сталина (53)

После заседания в Колонном зале Сталин, не заезжая в Кремль, уехал в Кунцево, на свою новую дачу. В прошлом году ее построил Мержанов – легкое одноэтажное строение среди сада и леса. Во всю крышу солярий. ОН солярием не пользовался, но пусть будет, не понравится – построят второй этаж.
Сталин впервые приехал в готовый и ожидающий его дом. <..>
Начало свежеть, и Сталин вошел в дом.
Заднюю большую комнату он велел обставить так, чтобы она могла служить ему и кабинетом, и спальней, даже столовой, когда в доме не бывало гостей. Только бездельники любят слоняться из комнаты в комнату, а занятый человек все должен иметь под рукой.
У дивана, на котором он спал, стоял столик с телефонами, у противоположной стены – буфет с посудой, там же в одном из ящиков лежали нужные лекарства. Письменный стол Сталин ставить не разрешил – письменный стол придал бы комнате казенный вид, а здесь не присутствие, здесь жилой дом. Да и работать он мог за большим столом, где лежали бумаги, газеты, журналы, здесь же, на краю, стелили и скатерть, когда приносили обед, завтрак или ужин.

Кузнецкий мост, 24 (54)

А утром Вадима разбудил телефонный звонок… Черт побери! Так рано! Он снял трубку, услышал незнакомый мужской казенный голос:
– Вадим Андреевич Марасевич? С вами говорят из Народного комиссариата внутренних дел. Сегодня в двенадцать часов утра вам надлежит явиться по адресу: Кузнецкий мост, 24, бюро пропусков, к товарищу Альтману. Поняли?
– Да, я понял, – сразу охрипшим голосом ответил Вадим.
– При себе иметь паспорт. Поняли?
– Понял, конечно.
В 1907—1908 годах фасад здания был изменён по проекту архитектора Н. Д. Струкова, а рядом с ним, специально для фирмы «Ф. Швабе», было построено новое 4-х этажное здание, где помещалась администрация фирмы и магазин.
В 1982 году на месте снесённого дома фирмы Ф. Швабе (№ 22-24 по Кузнецкому мосту) по проекту архитекторов Б. В. Палуя и Г. В. Макаревича было построено одно из зданий КГБ СССР (ныне — Федеральная служба безопасности Российской Федерации).
Жду комментов от тех, кто смог дочитать до конца.
Лимит знаков исчерпан. Вторая часть неизбежна.

---

Куяшский Вампердлен

[Упырёнок]

Удалено по просьбе автора

---

[Акихиро]

Здравствуйте, очень нужна ваша помощь.
Года два назад читала дамский роман. Но название и автор напрочь вылетели из головы.
Помню, что книга была написана "легким слогом", читать было одно удовольствие - за один день прочла всю книгу.
То что помню по сюжету: девушку хотят выдать насильно замуж, но она сбегает, и чтобы ее не поймали прячется в карете (вроде под сидением)
Кажется, она тогда переоделась в парнишку - но это не точно, могу ошибаться.
В карете ее находит мужчина, и предлагает ей приехать к нему в замок.
Время действия - век 16-19, точно опять же не помню.
Знаю, что мало описания, но вдруг кто-нибудь знает?
Очень жду вашей помощи.

АПД. И еще - может есть у кого-нибудь книга Тима Лотта "Запретное видео доктора Сеймура" в электронном варианте?
Буду премного благодарна.

АПД-2. Помню еще то, что у этой девушки был строгий дядя - вроде бы брат отца.

запись создана: 17.11.2010 в 13:22

---

[aann]

Доброго времени суток!
Прошу помощи.
Где-то полгода назад видела фильм, смотрела не с начала, поэтому названия не знаю, но может кто-нибудь знает книгу.
Во время ВОВ, в оккупированной Франции, в дом, где живут отец и дочь определен на постой немецкий офицер. Он пытается подружиться с хозяевами, но они упорно сопротивляются. Девушка дает уроки игры на фортепьяно, когда узнает, что немец тоже играет, категорически отказывается садится за инструмент, пока он у них.
Там еще много интересного, если кто знает, пожалуйста, помогите.

---

[KsiFactory]

собираюсь писать курсовую по становлению периодических изданий.
проблема в том, что книг и трудов много, а за что браться - не понятно, так как моя специализация даже рядом с журналистикой не валялась.
прошу вашей помощи.
страна не так важна, но если книги написаны на немецком или английском - я буду только за (=
художественная то будет литература или нет, не столь важно, но желательно ее соответствие действительности (=
заранее благодарна (=

---

Попаданцы

[Lloy]

А накидайте, пожалуйста, книг про попаданцев из нашего мира в условно-магически-средневековый, а? Качество и мэрисьюизм в терминальной стадии в данном случае значения не имеют.

@темы: Фэнтези, Ищу книгу на тему/сюжет

---

[you want to sleep]

Доброго времени суток,
Не могли бы вы подсказать фэнтези / фантастику, где нет, или по крайней мере не слишком воспето мери сьюизм (=великие способности, всесильность и т.д), и где нет штампов (по крайней мере такого, ибо начитался. - споткнулся - упал, очнулся - другой мир, множество друзей миссия по спасению мира / школа и т.п).
Приветствуется юмористическая литература и не слишком хотелось бы чего-либо слишком научного, или слишком связанным с космосом (хотя, может и привлечет, укажите тогда просто).
Как пример нравятся

следующие авторы

Алексей Пехов
Алекс Кош
Андрей Белянин
Ольга Громыко
Вероника Иванова
Сергей Радин
Роберт Асприн
и многое еще кого не помню х)
Буду рад если поможете с выбором чего-либо интересного ))

---

[Por Supuesto]

Здравствуйте, уважаемые книголюбы!
Искала по сообществу, вроде еще не было такого.
Посоветуйте, пожалуйста, научную литературу для ознакомления с психиатрией.
Где могут быть ответы на вопросы 'что это такое, и с чем его едят'; с объяснениями часто встречающихся болезней, синдромов и патологий.
Спасибо большое.

---

[Adelchik]

Добрый вечер!

Ищу книгу которую когда то читала моя мама, знаю только одно главную героиню зовут Адель. Еще вроде события происходят в военное время.

---

[arockalypse]

Доброго времени суток!
Хотелось бы почитать про Джека Потрошителя. Чтобы можно было проникнуться атмосферой Англии, Лондона того времени. Даже не важно, основной сюжет про Джека или он выступает фоном - достаточно того, что он есть (:
Ах да, и жанры любые.

---

Экранизации

[Arite Hime]

Давайте поговорим об экранизациях. Чаще бывает, что книга лучше, чем фильм. Но бывает и так, что фильм уж совсем невозможно смотреть. Вот мои три нелюбимых:
1. "Мастер и Маргарита" - сериал;
2. "Обитаемый остров"
3. "Больше Бена"
А у Вас?

АПД, а любимые какие?

---

[I_can_fly]

Девушки,
возможно у кого-нибудь есть книга Гретхен Рубин "Проект Счастье" в электронном виде?
Буду очень благодарна

запись создана: 15.11.2010 в 01:04

---

на китайском

[.NoMad.]

привет, сообщники! Мне нужен ваш совет. Я начал изучать китайский язык, поэтому хочу приобрести какую-нибудь книгу на китайском языке пока нахожусь в Китае. Такая книга, которая бы стояла на полке и говорила мне "изучай китайский! прочти меня!". То есть я хочу чтоб когда я вернулся, не ленился и не забросил изучение. Книга как цель. Только чтоб книга была не древних времён, а то я её никогда не осилю))) Помогите, пожалуйста!!!

---

Нью-Йорк

[Silver-silk]

Посоветуйте книги о Нью-Йорке. Типа как в сериале "Как я встретил вашу маму" - определенное к-во персонажей, с которыми происходят всякие интересности)
надеюсь существуют такие))

---

[Улыбчивый ублюдок]

Люди добрые, очаровательные и в целом прекрасные. а не подскажет кто-нибудь мне, несчастному, хорошие Книги про историю Англии где-то с 1500 по 1900, желательно художественные, если можно., но с правдивыми историческими эпизодами, ибо читать просто историю мне невыносимо скучно

Еще про инкцизицию бы очень хотелось.

буду очень благодарен.

---

[eastern promises//]

посоветуйте, пожалуйста, книгу, а лучше автора, который писал бы живым, витиеватым, но остроумным языком, что бы когда читаешь, сразу же все представлялось, но текст при этом не был бы пресным, а скорей наоборот - подвижным, со множеством ироничных метафор.
как Оскар Уайльд.

---

[Lila_Lila]

Всем доброго дня, ибо он если не идет, то в любом случае настанет.

— Посоветуйте пожалуйста приятную для прочтения книгу, о простых истинах, нечто философское, но не с глубинным самокопанием и горестями ГГ. Что-то такое, что переворачивает сознание с первого применения, так сказать.

— Отличного современного писателя прозеиста.